Решила сегодня убрать мягкие игрушки, заполонившие комнату. В пакете на верхней полке шкафа прибавилось жителей.
Теперь из мягких в комнате только бобер с шизофренией, который считает, что он – барсук и обезьяна у колонки. Рука не поднимается…
Заглянула в пакет и неожиданно накатило…
«- Ой, Лешка, лев!
- Это не лев, это кот-металлист! Поэтому у него грива и кожаный ошейник!
- Я его назову Лешей и буду с ним спать… Вместо тебя.
- Ага, вместо меня будет! Леша, охранять!»
«- Солнышко, смотри, у меня на диване котят прибавилось!
- Каких котят? Та-ак, Леша, откуда котята?»
«- Ыыы, Лех, смотри! Круглокотенко!
- Прикольный!
- Ну он же классный? Ну правда, классный?
Вздыхает:
- Бери уже… Чудо мое!..»
Чего-то взгрустнулось по Лешке. Не как по человеку, а как по эпохе жизни, что ли. По гуляниями за ручку, организованному никуянеделанию, катанию на метро и нарушению безобразий в общественных местах… По утренним поездкам в Карьер с банкой кофе и совместным завтракам (он омлетик готовить из-за этого научился)… По «да я просто так звоню, голос твой захотелось услышать…» и трех-, а то и четырехчасовым ночным разговорам... По котенку, который из рыженького комочка, умещающегося на ладошку, уже вымахал в наглую рыжую морду, которая, к тому же, и гуляет сама по себе…
Славное было время…
Бррр, хватит. К черту. Умерла – так умерла